Граф Мечников - Страница 31

Посмотрев в безмятежные лица своих офицеров, я спросил:

— Что относительно Людей Океана думаете?

— А чего нам за них думать? — ответил Кум. — Тридцать лет Людей Океана никто не видел, так что с этой стороны угрозы ждать не приходится. Наверное, они давным-давно ушли в другое место, а в Атлантике шторма случаются, и корабли у водных кочевников год от года только старели. Значит, они где-то утонули, или осели на постоянное место жительство.

— Поддерживаю Кума, — мотнул головой Скоков. — Когда начнем активную разведку берегов Европы и Западной Африки, вот тогда надо будет смотреть в оба и не зевать.

Игнач с Серым промолчали, а я согласился с мнением командира «Ветрогона» и Кума:

— Хорошо, океанцами голову забивать не станем. Но сбор информации не прекращать. Пока мы здесь, продолжайте искать очевидцев, которые видели налетчиков и их корабли, а я еще раз переговорю с Ульфом, может быть, он кого-то из сведущих стариков найдет. Еще вопросы для обсуждения имеются?

— Да, у меня, — приподняв правую руку, сказал Серый. — Мы тут с парнями по ярмарке прошлись и узнали, что в последний день проводятся кулачные бои. Разреши, мы выйдем?

— А смысл?

— Ну, удаль свою и мастерство покажем. Для отряда реклама хорошая будет.

— Сколько наших бойцов желает выступить?

— Пока пятеро, но если воины узнают, что ты разрешение дал, то человек двадцать наберется.

— Ладно, пусть выйдут. На этом все?

— Нет. Ко мне викинги из вольных отрядов подходили и просили с тобой поговорить. Они желают у нас послужить. Как им ответить?

Подумав, я решил:

— Скажи, что посторонних в отряд не берем. Но на следующий год мы будем производить поднаем бойцов для войны против испанских неоварваров, и один батальон среди скандинавов наберем.

— А сроки?

— Называй конец апреля. У них в это время сбор дружин, а мы как раз к этому моменту и подойдем.

На этом совет был окончен, и офицеры разошлись по своим делам. Я спокойно отоспался, а на утро следующего дня, взяв охрану, вместе с Кумом и присоединившимся к нам Эриком Троллем, отправился бродить по ярмарке, которая проходила на расчищенной площадке за городком, всего в ста метрах от моря.

Для начала мы прошлись между общими торговыми рядами, посмотрели на местных вольных людей и себя показали. Ничего особо интересного из товаров не присмотрели, зато поели свежих горячих пирогов с рыбой. Потом, не спеша, снова стали бродить по ярмарке, и надолго зависли у оружейников, а к двум часам, вышли к торгу рабов. Торговля здесь шла ни шатко, ни валко, если кого в первые дни и покупают, то красивых женщин в наложницы, и детей до десяти лет, из которых в будущем можно вырастить покорных слуг. Нас же, как я уже неоднократно говорил, интересуют рабочие руки, которые, как правило, распродаются вечером второго дня и на третий, так уж здесь повелось.

Мы обошли загоны, где находились рабы, а продавцы, видя нашу заинтересованность и, конечно же, зная, кто мы такие, начали наперебой нахваливать свой товар:

— Эй, рус! Подходи к нам!

— Нет, к нам! У нас самые здоровые и красивые люди!

— Не слушай их ярл! Ко мне иди!

Услышав от Эрика перевод этих выкриков, я усмехнулся, наклонился к Куму и сказал:

— Давай показывай, что здесь и как.

Связист кивком обозначил, что понял меня и, указывая рукой на загоны, начал давать расклады:

— Всего, людьми торгуют восемь купцов. Те, кто слева, нам не нужны, не наш контингент, а двое в центре и трое справа мужиками торгуют.

— Откуда люди?

— Пара десятков человек местные, которые сами себя за долги продают. Еще полсотни мужиков из бывших подданных Аландского ярла Карла из Марианхамина, которого недавно соседи разбили, а после этого все его островные городки разграбили. Потом еще столько же мужчин из Финляндии выставлено, был поход и, вроде бы, где-то неподалеку от Турку, в лесах племя зачистили. Кроме них есть немцы из Бельгарда и поляки из-под Гданьска.

Я прошелся от одного купца к другому, посмотрел в одинаково тусклые серые лица живого товара, отметил битые спины, синяки под глазами, крепкие мозолистые руки мужиков, и бросил за спину:

— Покупай всех, кто не калека.

— А если у кого-то здесь семьи будут? Например, у тех же немцев, шведов или финнов, которых вместе с близкими хватали?

— Действуй как обычно, то есть, по обстоятельствам. Если человек реально не тупица и не дармоед, то возьми и семью. Молодежь подрастет, и с нами на равных будет.

— Уяснил.

Оставив командира БЧ-4 торговаться с купцами, я направился обратно в порт. И когда вышел за пределы ярмарки и увидел причалы, то меня ожидал неожиданный сюрприз. Возле одного из новых деревянных пирсов стоял не очень большой пароход, водоизмещением около девятисот тонн. На его корме развевался трехцветный флаг, поверху широкая красная полоса с белой башней в уголке, в середине узкая желтая полоска, а понизу широкая синяя. Насколько я знал, это флаг бывшей Калининградской области, а ныне независимой прибалтийской республики. Интересно, каким ветром сюда калининградцев занесло? Поторговать решили или какой-то иной повод? Хотя, чего голову ломать, если все можно все узнать.

По узкой прямой тропе, я направился прямиком к причалу с пароходом, и пока шел, быстро собирал в кучу все, что знал о Калининграде.

Чума обрушилась на город и область вокруг него, как и на всю страну, неожиданно. Население этого самого западного субъекта Российской Федерации оказалось предоставлено само себе, и каждый выживал, как мог. И если ориентироваться на примерные данные, которые мне были доступны по югу России, согласно которым, после трех лет чумы, в среднем, уцелел один человек из пятидесяти, то можно предположить, что из девятисот пятидесяти тысяч граждан Калининградской области выжило около двадцати тысяч. Чтобы вновь начать жить по старому, как люди Золотого Века, которые имели возможность каждый день кушать и смотреть телевизор, этого количества людей вполне хватало. Однако, как и везде, сделать это было совсем не просто.